Многие слышали о книге французского писателя Александра Дюма-отца «Путешествие на Кавказ», написанного по следам трехмесячного путешествия по Кавказу (1858—1859 гг. )
А ведь «Путешествие на Кавказ» — это не просто увлекательный рассказ писателя, это документ эпохи, романтически-вдохновенное и не всегда беспристрастное повествование о весьма неспокойном регионе в неспокойное время конца 50-х годов XIX столетия. Проехав путь от Кизляра до Поти, Дюма с интересом знакомился с бытом и нравами горцев, пытаясь как можно глубже вникнуть в непростую жизнь кавказских народов. В этот период продолжительная и кровопролитная Кавказская война близилась к своему завершению; к концу лета 1859 года Шамиль уже будет пленен в Гунибе. Романтические эпизоды войны, напряженная обстановка, возбуждающая пылкое воображение писателя, небезопасность горных путей и троп, таящая неожиданные приключения — все это нашло яркое отражение на страницах этой книги.
Предлагаем вашему вниманию главу из этой книги, где писатель описывает свое пребывание в Баку.
Перевод Айгюн Эйюбовой
БАКУ
Приглашенный в гости к управляющему одного из кварталов Баку Пигулевскому, Дюма знакомится у него с супругой Мехтигулу-Xана, его дочерью Хуршудбану Натаван и ее мужем князем Хасаем Уцмиевым. «Одна из них была супругой, другая дочерью Мехтигулу-Хана, последнего хана Карабаха. Матери можно было дать лет сорок, дочери же двадцать. Обе были в национальных одеяниях. Дочь была очаровательна в этом костюме, впрочем больше богатом, чем грациозном.»
«…Князь Хасай Уцмиев … был мужчина лет тридцати пяти, красивый, серьезный, говорящий по-французски как истый парижанин. Он был одет в прекрасный черный костюм, шитый золотом, и в грузинскую заостренную шапку; на боку у него висел кинжал с рукояткой из слоновой кости, в позолоченных ножнах. Признаюсь, что я вздрогнул, услышав его столь чистое и правильное французское произношение».
«Когда ужин был закончен, наши экипажи были готовы. Мы собирались посмотреть знаменитые огни Баку. Огни Баку известны всему миру, но, естественно, немного меньше французам, народу, путешествующему менее других. Знаменитый храм Атешгях, где пылает вечный огонь, находится в двадцати шести верстах от Баку (Дюма дает неточное название Атешгяха — » Artech-Gah «-ред.). Этот вечный огонь поддерживается сырой нефтью.
Многие точки земли порождают нефть, но в таком изобилии она существует только в Баку и его окрестностях. Везде вокруг города, по всему побережью Каспийского моря, вырыты колодцы глубиной от трех до двадцати метров. Сквозь глинистый мергель, пропитанный нефтью, сотня из этих колодцев выделяет черную нефть, пятнадцать — белую. Из них извлекается почти сто тысяч центнеров нефти в год. Эта нефть отправляется в Персию, в Тифлис и в Астрахань. Если вы взглянете на карту Каспийского моря и проведете прямую линию вдоль параллели Баку к противоположному берегу, вы найдете рядом с побережьем, обитаемым кочевыми племенами туркмен, остров Челекен, или остров Нефти. С противоположной стороны выступает в море полуостров Абшерон, образующий на той же линии большое количество нефтяных и кировых источников. У окраины Абшерона, образуя пролив, расположен остров Святой, названный так Гебрами и Парсами, потому что на нем также есть газовые и нефтяные колодцы. Таким образом, можно полагать, что огромный нефтяной слой проходит под Каспийским морем до самой земли Туркменов».
«…Зороастр (по — пехлевийски Зарадог, по — синдски Заретоштро, по — персидски Зердушт) — основатель или, точнее, преобразователь религии Парсов. Он родился в Мидии, или в Азербайджане, или в Атропатене, по всей вероятности, при царствовании Гиштаспа, отца Дария Первого.» «Этих людей мы и отправились посетить в их священном месте — храме огня Атешгях.» «По окончании священнодействия мы стали осматривать внешние колодцы. Самый глубокий из них имеет около шестидесяти футов глубины. Из него некогда черпали воду; правда, вода его была солоноватой. Однажды она вдруг исчезла. Чтобы узнать, что с ней сталось, в колодец бросили паклю: он мгновенно воспламенился и с тех пор больше не угасал. Одному было опасно над ним наклоняться: от испарений могла закружиться голова, а потеряв голову, в свою очередь, ноги могли бы лишиться земли, и тогда быстро можно было бы оказаться горючим подземному огню. По этой причине колодец окружили парапетом. Остальные же колодцы приходятся вровень с землей; на их отверстия кладут решетку, а на эту решетку камни, которые менее чем за двенадцать часов превращаются в гипс.»
«Накануне моего отбытия из Парижа Девим принес мне, как я уже говорил, штуцерный карабин и револьвер, разумеется, его собственного изготовления. Карабин я уже подарил князю Багратиону, а теперь представился удобный случай передать в надежные руки и револьвер. Я подарил его князю Хасаю Уцмиеву. Час спустя я получил от него записку, написанную на безупречнейшем французском, без единой ошибки. Вот ее содержание: «Государь, вы обладаете слишком прекрасным оружием, чтобы я позволил себе добавить что-либо к вашей коллекции; но вот кошелек и два архалука, которые вас просит принять княгиня. Кошелек вышит самой княгиней. Князь Хасай Уцмиев Сравнивая персов, армян и азербайджанцев, Дюма дает их описание и заключает, что именно последним можно доверять на слово (Напомним читателю, что Дюма под «татарами» подразумевал азербайджанцев, а под прилагательным «татарский» имел в виду «азербайджанский»-ред.).
«Что касается татарина, — мы уже говорили о его типаже,- смешение с кавказскими племенами украсило его первоначальные черты. … Татары изготовляют кинжалы с тончайшим лезвием, ножны с богатым украшением и такие же ружья с инкрустированной слоновой костью и серебром, за которые горский вельможа готов отдать четырех лошадей и двух жен. От татарина нет нужды требовать письменного обязательства, достаточно одного лишь его слова.»
«Предметами торговли Баку являются шелк, ковры, сахар, шафран, персидские ткани и нефть. … Торговля шелком весьма значительна, хотя и не может сравниться с нухинской. В Баку собирают от пяти до шести тысяч фунтов шелка, который продается, в зависимости от качества, от десяти до двадцати франков за фунт (русский фунт равен двенадцати унциям).» «Я явился к г-же Пигулевской к самому обеду. Все утро дул сильный ветер и море штормило; но вот ветер улегся, и море утихло, так что г-н Фрейганг надеялся показать нам сказочное зрелище, которое можно увидеть только в Баку. Тем зрелищем являются морские огни. Мы также должны были пойти в мечеть Фатимы.» «Мы снова сели в барку, где нас ожидали гребцы, и продолжили наш путь к мысу Баилов. Ночь была тиха и очень темна. Несмотря на это спокойствие, в море поднялась небольшая зыбь, предвещавшая близость шторма. Эта зыбь только увеличила бы живописность зрелища; но нам следовало поторопиться, так как, появившись раньше, чем мы его ожидали, ветер мог и вовсе нас лишить этого представления. Минуту мы искали место, где было замечено вскипание воды. Впрочем, его легко было найти, ориентируясь на запах нефти. Вскоре один из матросов сказал г-ну Фрейгангу : — Это здесь, капитан. — Хорошо, делай, что полагается, — ответил тот ему, — предвкушая наше удовольствие от сюрприза. Матрос взял в обе руки по пучку пакли, зажег их от фонаря, поднесенного товарищем, и бросил оба пучка за левый и за правый борт. Мгновенно море вокруг нас воспламенилось, и это на протяжении целой четверти версты. Воображаю, каким ужасом был охвачен первый, кто, проходя этим местом, зажег свою сигару бумажкой и, бросив эту бумажку в море, увидел, как море разгорелось, подобно огромной пуншевой чаше. Наша лодка походила на лодку Харона, переправляющуюся через реку ада; море превратилось в настоящего Флегетона. Мы плавали буквально посреди пламени. К счастью, это пламя чудно-золотистого цвета было прозрачно, как пламя спирта, и мы едва ощущали его приятную теплоту. Избавившись от волнения, мы смогли понаблюдать еще более внимательно за этим фантастическим зрелищем. Море горело более или менее обширными островками; некоторые из них были шириной в круглый стол на двенадцать персон; другие — величиной в тюильрийский бассейн; мы плавали в проливах, хотя время от времени наши гребцы по приказу капитана перевозили нас по этим горящим островкам. Это, безусловно, самое интересное и самое завораживающее зрелище, которое только можно было бы увидеть и которое, я думаю, нигде, кроме как в этом уголке мира, не встречается…»
«Баку, название которого означает «Обитель Ветров», напрасно хочет присоединиться к семье европейских городов: своей почвой, своим морем, своими строениями, своей продукцией, рыбами, заселяющими его реки, животными, рычащими в его лесах, рептилиями, ползающими в его степях, насекомыми, живущими под его скалами, атомами, заполняющими его воздух, он является азиатским и главным образом персидским городом».
