Будни современного человека тяжело представить без музыки. Это касается не только наушников в ушах – неотъемлемого аксессуара на каждый день, но и музыкального сопровождения в кафе и магазинах, в общественном транспорте и просто на улицах. Одни песни навевают трогательные воспоминания о детстве, другие – вдохновляют двигаться вперед, третьи – помогают сосредоточиться и собраться с мыслями. Но музыка не только в звуках. Музыка – это уникальное мерило доброты и милосердия, это хороший инструмент для благотворительности и помощи людям.
О тесной связи, которая объединяет музыку и меценатство, рассказал Юрий Розум – выдающийся пианист, народный артист России и, кроме того, основатель Международного благотворительного Фонда Юрия Розума, который помогает музыкально одарённым детям.
Юрий, расскажите, как возникла идея основания благотворительного Фонда и каким был первый его проект?
Во время постоянных длительных гастролей по СССР, особенно по России, мне попадались случаи, когда очень талантливые дети из отдаленных уголков страны росли без всякого внимания, без направления. Тогда талант, который может быть был рожден для того, чтобы прославить всю страну, в итоге становится не созидательным, а разрушительным. Когда талантливого ребенка не вдохновляют и не направляют, его талант становится деструктивным. Такие дети первыми начинают курить, пить, употреблять наркотики, создают группировки – потому что эта внутренняя сила, этот внутренний огонь рвется наружу и не находит себе достойного применения. И мне захотелось или создать организацию, или как-то перенаправить деятельность уже существующей, чтобы вот такие случаи по возможности предотвращать.
Особенно я в этом укрепился, когда стал ездить по миру. И в Америке, и в Европе с такими детьми носится вся страна: дают стипендии, покупают инструменты, выделяют жилье. У нас таких детей столько, что они, как подснежники – на дороге вырастают, а по ним колесо жизни прокатывается и они или вянут, или саморазрушаются, или скатываются на самое дно. Быстрее других – потому что талант силен и в созидании, и в разрушении.
Когда появился повод для создания международного благотворительного Фонда, который занимался бы вопросами культуры, я прежде всего подумал о проекте помощи одаренных детям. А повод был самым банальным – мне надо было спасти от разрушения и закрытия одну музыкальную школу в Подмосковье. Эта школа располагалась недалеко от моей дачи. Мы познакомились с директором. Школа находилась в ужасающему здании, их должны были расформировать и закрыть. Там протекала крыша, протекала на так называемый актовый зал, в котором стоял старый, раздолбанный рояль без части струн и молоточков. Но атмосфера там возникала очень творческая. И я приходил к ним на встречи, играл на этом рояле, и на него капало с крыши, а учительница сидела рядом и платочком протирала те клавиши, которые были свободны от игры. Потом устраивались застолья, где происходило неформальное общение. Мы сдружились. При моем содействии, через год глава администрации дал школе новое здание, и теперь в ней учатся не 40 ребят, как тогда, а 1200 студентов. И это школа искусств, где есть и кинематография, и театр, и живопись, и танец.
В дальнейшем мы привлекли таких известных людей, как Валентина Терешкова, Дмитрий Дибров, Никас Сафронов, Николай Басков, Тамара Гвердцители. После этого начали заниматься большим количеством проектов, а не только отдельной школой. Сначала мы взяли стипендиатов, стали проводить ежегодный фестиваль, устраивать благотворительные акции – так и родился Фонд.
Как именно Фонд сотрудничает со своими стипендиатами?
Поддержка каждого стипендиата идет по трем направлениям. Первое направление – это финансы. Своим бюджетом – стипендией, – наши ученики распоряжаются по своему усмотрению. Часть из них может быть вложена в обучение, хотя оно у нас бесплатное. Обычно стипендии идут на жизнь, иногда это может быть покупка и ремонт музыкальных инструментов. Недавно мы приобрели замечательную скрипку для одного из наших давних стипендиатов. Он играл на ужасном инструменте, но недавно появилась возможность это исправить – и мы ею воспользовались. Он даже начал писать музыку, чего раньше не делал.
Второе – творчество: я слежу, чтобы стипендиаты постоянно общались с профессиональными музыкантами, выступали с ними, посещали важные мастер-классы и получали уроки у выдающихся маэстро.
Третье – мы способствуем тому, чтобы они приезжали на международные конкурсы. Мы стараемся финансировать подобные мероприятия средствами Фонда, либо привлекаем ещё спонсоров. Наши стипендиаты много путешествуют – например, относительно недавно были в Японии. А в Швейцарии они играли, чтобы купить оборудование для слабослышащих людей – такую специальную систему, которая конвертирует частоты в вибрации для того, чтобы глухой ребенок мог слышать. В итоге смогли приобрести четыре такие системы и установили их в одном из центров слабослышащих детей. Потом эти же ученики, которые играли на акции, устроили концерт в этом центре. И многие дети впервые услышали музыку. Для них это было открытие мира. А для наших стипендиатов – отличный шанс понять, что может изменить музыка, и как она может помогать другим людям.
Очень важно знать меру. Чтобы дети не перерабатывали. В этом возрасте всё-таки нужно больше накапливать, чем расточать. Часто бывают случаи, когда из-за переработки ребенок опустошается. Ведь каждый выход на сцену – это стресс. После концерта кому-то может понадобиться неделя для того, чтобы прийти в себя, но такой возможности нет, потому что на следующий день стоит другой концерт. С детьми так нельзя. Я бдительно слежу, чтобы такого в нашем Фонде не происходило. Часто приходится говорить с родителями, но они, к сожалению, не всегда прислушиваются. Звездной болезнью чаще всего заболевают именно родители, и для них уже нет авторитета, они якобы лучше знают, что нужно для ребенка. А мы обучаем наших детей, что со своим даром нужно работать, нужно вкладываться. Я устраиваю концерты, в которых дети своим искусством помогают сверстникам, живущим в тяжелых обстоятельствах: детским домам, медицинским центрам, инвалидам.
Кроме того, 99% стипендиатов – это дети от школьного до вузовского возраста. Самый опасный возраст – 12-15 лет, переходной период, в который у по-настоящему талантливых детей обычная неудача может быть воспринята как огромная жизненная катастрофа. Тут очень важно в этот момент заметить и поддержать ребенка, объяснить ему, что жизнь артиста полна взлетов и падений – и это нормально. Это период творческой «спячки», которые случаются с каждым музыкантом. Рахманинов после провала первой симфонии думал о суициде, Горовиц несколько раз прерывал выступление и уходил со сцены. Даже у Бетховена были периоды, когда каждая нота давалась ему с колоссальным трудом. Но к этому надо относиться нормально, и воспринимать эту точку своего пути как ту, от которой может начаться новый рост. Мудрость жизни в том, что из каждого момента нужно извлекать уроки. И эти уроки для настоящих артистов важны не меньше, чем музыкальные.
По каким критериям Фонд отбирает стипендиатов? Как происходит этот отбор?
Обычно в мае мы объявляем о прослушивании на будущий учебный год. Так как наш Фонд очень известен, заявки поступают со всей России. Мы предпочитаем, чтобы ребята приезжали и играли вживую. Но в исключительных случаях, когда мы видим, что семья не в состоянии оплатить дорогу и проживание или есть какие-то другие обстоятельства, мы также можем прослушать через видео. Набор идет по всем специальностям: фортепиано, струнные инструменты, духовые инструменты, вокал народный и академический. И по каждому направлению собирается своя комиссия из профессионалов высшего класса. Я возглавляю комиссию пианистов. Зав кафедрой струнных инструментов Гнесинки возглавляет прослушивание струнников – виолончелистов, скрипачей и арфистов. И мы выбираем сначала кандидатов – примерно 50 человек. Я не хочу набирать сотни ребят, которые хотели бы числиться стипендиатами Фонда, потому что я знаю, что ресурс каждого из этих студентов я должен курировать.
Мы оцениваем и физические, и внутренние способности. У нас в Фонде были даже слепые музыканты. В Белорусском Фонде, например, есть целый хор слабовидящих детей. Есть слепые пианисты. Первый, общий для всех критерий – двигательные способности рук. Это то, что создает музыку и звук. Именно мобильность рук, их связь с мозгом, способность звукоизвлечения и способность слышать то, что выходит из-под пальцев. Второй критерий – эмоциональность, умение говорить через музыку, когда она обретает смысл, течет, рассказывает. Мы слушаем 10-15 минут и сразу понимаем, что из себя представляет кандидат.
Вы как-то сотрудничаете с теми музыкантами, которые перестают получать стипендию? Есть ли среди выпускников или нынешних стипендиатов Фонда музыканты, которые сегодня достигли большого успеха и стали знаменитыми?
Всех выпускников мы приглашаем на фестивали, следим за их развитием и радуемся их успехам, продолжаем давать советы и поддерживать в творческом плане.
Начну с ребят, которые сейчас разъезжают по всему миру и получают золотые медали и первые места на музыкальных конкурсах. Это замечательный виолончелист Арсений Безносиков, потрясающий скрипач Артем Наумов, виолончелистка Анастасия Кобекина. Это Павел Суляндзига, тенор невероятного качества голоса, выпускник Гнесинки. Из последних успехов – Даниил Харитонов. А самое громкое имя среди всех – Даниил Трифонов, который получил Грэмми в номинации «Лучшее классическое инструментальное соло». В Беларуси очень много детей, которые нуждаются в поддержке. Там меньше стипендиатов, но больше жанров – там есть, например, маленькая девочка Соня, которая невероятно играет джаз. Она выступала на фестивалях Игоря Бутмана и Дениса Мацуева, в передаче Максима Галкина и на «Синей птице». Другой паренек, Влад Хандогий, пятнадцатилетний пианист – невероятно одарен. Они вместе с Соней ездили на фестиваль «Большой», который организовывает Эмир Кустурица в Сербии.
Вы, как основатель и идейный вдохновитель Фонда, объясните: в чем заключается важность и сложность подобной благотворительной деятельности?
В чем сложна благотворительность в сфере музыки – её не видно сразу. В медицинской сфере, например, она более видима: ты перевел деньги за операцию – и ребенку спасли жизнь, ты заплатил за инвалидные кресла – и их привезли. Сразу есть отчетность. В музыке это не так – нужно много вкладывать, и этот вклад срабатывает через несколько лет. А может даже в конечном итоге и не сработать. Но попробовать определенно стоит.
Мне очень радостно слышать, что мой Фонд с какой-то поры стал не просто школой для одаренных детей, но и школой меценатов. Наша деятельность привлекла десятки состоятельных людей, которые созрели для благотворительности, но без какого-то толчка от жизни не начинали этим заниматься. В нашей стране меценатство в сфере искусства было очень развито в историческом плане. Меценаты поддерживали своих подопечных не только финансово, но и морально – именно это было важно для творческих личностей. В советские годы благотворительность сменила свой ориентир на «лиц с проблемами» и ориентировалась на детские дома, медицинские центры и дома престарелых. Но за этим была совершенно убита помощь талантам – почему-то считалось, что они «Богом поцелованные» и потому у них есть всё – так зачем помогать?
Сегодня надо восстанавливать идею помощи талантливым людям. Своей деятельностью я показываю, как именно можно им помочь. Я никогда не просил у людей деньги, я приглашаю их посмотреть, послушать и увидеть, что могут наши таланты. Чтобы потом они сами могли понять для себя, нужно ли им это.
А стать меценатом нашего Фонда очень просто. Во-первых, нужно связаться с Фондом – на сайте есть все необходимые контакты. Затем нужно составить договор – мы постоянно имеем дело с бумагами, потому что нужно обязательно отчитываться о каждой копейке, которую мы получаем и тратим на стипендии и помощь стипендиатам. Далее следует непосредственно перевод денег. Можно выбрать конкретного стипендиата и поддерживать его именной стипендией, а можно доверить это дело Фонду – тогда мы распределяем полученные финансы на нужды тех, кому это необходимо.
Как Вы думаете, лучше начать заниматься музыкой с инициативы родителей в детском возрасте или приходить в это искусство более сознательно, пусть уже и не ребенком?
Я считаю, что музыкой нужно заниматься всем – может, не так интенсивно, как тем, у кого очевиден талант и предрасположенность к этому искусству, но хотя бы на каком-то любительском уровне. А потом – как пойдет.
На уровне общего образования и общей культуры музыка очень важна – она развивает психику. Ребенок становится намного более творчески развитым. Он чувствует жизнь более интенсивно, его мозг работает на восприятие мира. Я за общеразвивающую музыкальную программу, когда ребенку дают слушать лучшие образцы разных жанров музыки и учат его разбираться в ней. Если это поп-музыка – то не дешевая «попса», а лучшие песни. Если классика – то не сложные симфонии, а что-то более простое, доступное ребенку.
Классическая музыка, безусловно, всё ещё остаётся неким образцом, идеалом, но музыка как составляющая культуры продолжает эволюционировать в разных направлениях. Каким Вы видите будущее классики?
Современное звучание классической музыки безусловно сохранится. Оно гармонирует с содержанием музыки. Другое дело, что будут добавляться другие варианты – и они через пятьдесят, сто лет могут стать классикой. Даже сейчас, когда мы смотрим на времена Баха или Моцарта – есть инструменты, на которых их произведения звучали при написании и жизни, и некоторые музыканты играют на них до сих пор, сохраняя звучание. Нам, конечно же, интереснее использовать все современные возможности рояля, экспериментируя над классическим звучанием. В нем появились другие возможности – педали, новые звуковые амплитуды между «форте» и «пиано».
Возможно, когда-нибудь электроника станет более одухотворенной и не будет мешать выражать душу на электронных инструментах. Ведь если на обычном рояле у меня миллион вариантов нажатия и извлечения звука, а электронный очень ограничен в этом плане. Там пока что нет красок, которые позволят показать игру интонаций, как это делает классический инструмент.
Конечно в каждом времени есть свои плюсы и минусы, но даже исполняя произведения классиков в современности лучше ориентироваться на законы звучания того времени, когда была написана эта музыка. Тогда она будет звучать в нужном стиле. Иначе можно потерять традицию и стилистику – а это уже неуважение и непонимание глубины музыки композитора.
Журналист: Марина Слободяник
