Оглядываясь назад с высоты прожитых лет я поймал себя на мысли, что в детстве нас особо ни кто не учил бескорыстию, сопереживанию, сердобольности, доброте, ни кто не заставлял помогать ближнему, ни кто не требовал быть участным к незнакомым людям.
Да, было воспитание, школьная программа, были клятвы пионеров, где указывалось каким ты должен быть, так, мельком сказанные фразы. Не больше.
Мы все это впитывали из окружения, получали реальные уроки бескорыстия, сопереживания и взаимопомощи из жизни.
Я не сторонник ностальгировать по прошлому и говорить «как тогда было хорошо…», «когда-то были времена», «прошли те дни» и другую, извините, дребедень. У каждого дня есть своя ценность, каждый период по-своему прекрасен. Кроме того, обвинять какое-либо поколение в отрицательных изменениях мы не имеем права, т.к. мы сами состоим в этом обществе, и если что-то не так, то в этих изменениях мы повинны в равной степени.
Но все же…
В период 70-80-х годов 20-го века не знать соседа, пройти мимо человека с какими-то проблемами и не обратить на него внимание, не встать в общественном транспорте и не уступить место пожилому, женщине, не откликнуться на просьбу о помощи, быть костным, неотзывчивым считалось не просто плохим тоном, такое поведение было равносильно предательству, преступлению, поэтому порицалось, порицалось со всех сторон, хотя бы укоризненным взглядом, но порицалось.
Мы жили в Ахмедлах, выезд а город, т.е. в центр Баку всегда был каким-то высоким событием, к которому, будучи пацанами, мы готовились заранее: уговаривали родителей, с особым рвением учились, дабы не получить плохих оценок и не быть наказанным, были исключительно прилежными, опрятными, кроме того бережливыми, чтобы собрать дополнительный денежный бонус из ежедневно выдаваемых средств на пирожки.
Когда все проблемы были решены одевались в самое свежее, новое, и вперед, на встречу приключениям. Хотя все эти приключения ограничивались прогулкой по Бульвару и Торговой, играми на 15-ти копеечных автоматах, стрельбе в тире. Пиком «беспредельных гуляний» было посещение кинотеатра.
Для нынешних юнцов — не особо, но для провинциальной шпаны того времени – это было событием вселенского масштаба.
Проехав на автобусе через привычные ужасы черного города мы доезжали до ЖД Управления, а там шли пешком по ул.28 Мая по привычному нам маршруту.
Как-то так получилось, что мы постоянно перекусывали в небольшое общепитовской столовой, которая располагалась недалеко от пересечения 28 Мая с ул.
Пушкина.
В этой столовой не было ни чего примечательного, но как нам казалось, там самые вкусные в мире сосиски, горчица, какао и вокзальный хлеб.
Руководил столовой усатый мужчина средних лет, плохо говоривший на русском языке. Его мимика как буд-то выражала постоянное недовольство и безразличие. Принимая заказ он просто выкладывал все на тарелки, наливал какао, получал деньги и расставив руки на столе выдачи смотрел отрешенно на улицу. Из-за стойки он выходил только тогда, когда нужно был убрать со столов. С клиентами он можно сказать не общался, сухо и коротко отвечая на вопросы о качестве и стоимости продукции.
В один из очередных походов в город мы, обосновавшись в столовой, с удовольствием уплетали «божественную еду» и обсуждали кинотеатр, который следовало бы посетить.
Я сидел по направлению к нашему без эмоциональному вечно скучающему «ресторатору», смотрящему по обыденности на улицу. Внезапно на его физиономии появилось доселе невидимое мною изменение — лицо потеплело, подобрело, выражение стало мягче. Обернувшись я увидел как в столовую входит пожилая слепая женщина с палочкой в руке и на ощупь, как это делают все люди с проблемами со зрением, постукивая палочкой пробиралась к столам.
Только я собирался рефлекторно встать, чтобы помочь, как наш герой, сбросив с себя спесь недовольства и безразличия, выскочил из-за стойки, быстрым шагом подошел, угодливо взял старушку за локоть и со словом «Здрасти» аккуратно и заботливо усадил ее за ближайший столик.
Эта пожилая худощавая женщина славянской внешности была не богато, но аккуратно одета, несмотря на слепоту держалась горделиво, с уважением к себе. Другими словами, она не вызывала и не призывала к жалости, не выглядела как нищенка. Она зашла не побираться, а именно поесть.
Бабушка сказала «Спасибо», хозяин столовой что-то пробормотал в ответ и улыбнулся. Дальше последовал разговор, в ходе которого пожилая особа сделала заказ, а он отвечая только «Да, да», «Хорошо» немедленно отправился исполнять заказанное. При чем разговор шел на русском языке.
Через несколько минут наш ресторатор на подносе разложил первое, второе, зелень, салат, хлеб и суетливо, с какой-то необычной угодливостью поставил поднос перед клиенткой. После он взял ее руку и говоря «Это первий», «Это катлет», «Это салат», «Это хлеб», показал где что лежит, на что старушка выразила благодарность. Хозяин столовой, дождавшись когда старушка отломив кусочек хлеба начала кушать суп, отправился к месту своего постоянного пребывания. Он был ДОВОЛЕН! Даже находясь за стойкой и обслуживая других клиентов он ни на минуту не отрывал взгляд от этой старушки, несколько раз подходил и спрашивал все ли нормально, не хочет ли еще чего-нибудь.
По окончании трапезы мы с друзьями покинули столовую, где я в тот день получил очередной урок уважения к старшим, участия, доброты и сочувствия.
Их ни чего не связывало, помимо того, что они жили в одном городе, это были абсолютно различные люди. Пожилая женщина не побиралась и не призывала в обязательном порядке помочь, а хозяин столовой несмотря на свою внешнюю косность, счел себя обязанным окружить добротой и заботой именно эту незнакомую пожилую женщину.
После этого удивительного для меня – ребенка события мы еще не раз посещали ту же столовую, где неоднократно видели ту же пожилую женщину, и именно к ней хозяин столовой проявлял особое внимание и расположение. Может быть были и другие люди, почувствовавшие на себе радушие, заботу хозяина. Я помню только этот случай.
Примеров было очень много – в общественном транспорте, во дворе, да повсеместно, и помощь, забота, доброта проявлялись естественно, без какого-либо пафоса и горделивости, ложного привлечения внимания. Мы просто все это видели и учились, учились независимо от себя, принимая норму поведения в обществе.
Сейчас, может быть, кто-то глубоко грустно вздохнет, прыснуть ностальгической слезой и начнёт клеймить нынешнее племя, молодежь за все, за то, что не читают книги, за то, что не отрываются от телефонов, компьютерных игр и телевизоров, за то, что не уважают, не обращают внимание и т.д. и т.п. Но, постойте… А не мы ли виноваты в том, что что-то не так? Не мы ли дети 60-80-х годов являемся родителями этих «отбившихся от рук» отпрысков, так нервирующих наше поколение? Можно винить всех и вся, включая ситуацию, время, интернет, телевидение. Я думаю, надо начинать с себя. Мы чего-то недодали, мы где-то проявили халатность, мы не досказали, именно мы.
Однако не все так плохо, как кажется на первый взгляд, совсем не плохо.
Когда проходят благотворительные акции помощи неимущим, когда в интернете появляются призывы оказать содействие нуждающимся и на них откликаются тысячи молодых, когда видишь заботу о сиротах в детских домах, когда усыновляют и удочеряют детей потерявших родителей и возвращают им родительскую заботу, когда молодые спортсмены, студенты, ученые, деятели искусства и культуры защищают честь Азербайджанского Флага, когда молодые ребята героически сражаются за территориальную целостность нашей Родины не щадя своей жизни ты понимаешь, что преемственность поколений существует и она работает, «память общества» и накопленная в ней культурная информация прошлого живет, на основе которой создаются и будут создаваться новые ценности.
Эльмар Джам
